Доминик Кренн — одна из пяти женщин-шеф-поваров с тремя звездами «Мишлена» — о любви к Коко Шанель и связи между едой и модой

Доминик Кренн — волшебница. И не только потому, что она стала первой и единственной женщиной-шеф-поваром в США, получившей три звезды «Мишлена» (и одной из пяти в мире). Куда больше поражает другое: даже несмотря на все ужасы этого года, за время которого вся ресторанная индустрия чуть не покатилась под откос из-за коронавируса, она продолжает улыбаться. Поводов для радости в ее жизни немало: недавно Кренн обручилась, а ее рак груди второй степени перешел в ремиссию.

Кренн попала в приемную семью, когда ей было всего 18 месяцев. Она выросла во французском регионе Бретань, где в раннем возрасте познала все тонкости гастрономической культуры благодаря своим родителям. Затем Кренн отправилась на учебу в Сан-Франциско, после чего получила работу в Джакарте — столице Индонезии, — став первой женщиной-шеф-поваром на кухне отеля InterContinental. Вскоре ее потянуло обратно, и в конце концов она вернулась в Сан-Франциско, где открыла собственный ресторан Atelier Crenn.

Сегодня Доминик настроена как никогда оптимистично. Vogue поговорил с ней о любви к моде и карьере в индустрии, где по-прежнему доминируют мужчины.

Наша культура очень долго была построена на идее доминирования мужчин, это касается и гастрономии. Мы все рождаемся с равными правами, но в какой-то момент общество начинает пичкать мальчиков и девочек совершенно разными нарративами. Изначально иерархия на кухне ресторана строилась по принципу военной бригады и была очень маскулинной. Мы должны изменить этот подход и давать людям больше возможностей.

Мода — важнейшее средство самовыражения. Мы с моей будущей женой (актрисой Марией Белло. — Прим. Vogue) обожаем винтаж. Моей первой дорогостоящей покупкой был браслет Hermès. Невозможно даже представить, сколько труда в него вложено. О, я должна показать вам своих идолов. (Направляет камеру на стену с развешанными в рамках фотографиями.) Посмотрите на эту потрясающую женщину — это Коко Шанель за работой в своем парижском ателье в 1962 году. Я большая поклонница Chanel. Они часто одевают мою невесту. Еще мне нравится, что делает Мария Грация Кьюри. Я восхищаюсь тем, как она выражает себя и понимает важность не только художественной составляющей, но и личности, которая за всем этим стоит.

Я всегда придерживалась того мнения, что еда — это лекарство. Нам стоит с большим вниманием относиться к тому, что мы едим, потому что в конечном итоге это приведет к определенным последствиям. Мне хотелось бы вернуться назад к основам и восстановить связь с природой — не только ради себя, но и ради планеты. Питание — это часть активизма. И как родители мы хотим лучшего для наших детей.

Люди голодают, а у нас остается много еды. Возможность готовить что-то, имея перед собой некую высшую цель, подарила мне невероятно воодушевляющий опыт: каждый бизнес должен поставить перед собой задачу не только забирать, но и отдавать. Мы все несем ответственность за борьбу с голодом. Когда я последний раз раздавала еду в центре Сан-Франциско, ко мне подошел бездомный и сказал: «Ты не кормишь меня отбросами. В твоих блюдах я чувствую любовь». Еда — одна из немногих вещей, способных объединить людей.

Научил меня относиться ко всему без предубеждений. Моя биологическая мать родилась во время французской оккупации от француженки и немецкого солдата. С помощью ДНК-теста я узнала, что у меня есть корни во Франции, Германии и Италии, а далее они уходят в Северную Африку и к берберам. Я ребенок мира, и этот факт помог мне понять, что все мы равные — независимо от того, где родились или какого цвета у нас кожа.

Мой вопрос звучал так: «Где я могу проявить себя в качестве творца?» Моя родина, Франция, — прекрасная страна, но там я всегда чувствовала некоторые рамки. Сан-Франциско — очень свободный, мультикультурный город, в котором кипит творческая энергия. 

Здесь, в США, я столкнулась с разрушительной риторикой. В начале этого года со мной кое-что произошло. Я ехала домой из больницы. Мои волосы выпали из-за химиотерапии, поэтому я обмотала вокруг головы шарф, чтобы было теплее. Сзади сидели мои две 6-летние дочки. Внезапно меня подрезает мужик в грузовике и начинает сыпать оскорблениями, называя мусульманкой и говоря, чтобы я «возвращалась в свою дерьмовую страну». Когда я вызвала полицию, все, что они мне сказали, было: «Он имеет право с вами так разговаривать». У нас впереди еще много работы.

«Маленького принца» Антуана де Сент-Экзюпери. Читая ее, я каждый раз нахожу новые, более глубокие смыслы.

Блюдо должно рассказывать историю, будь то личный разговор, который у меня был однажды с любимым человеком, или момент, когда незнакомец задел мои чувства. Я хочу, чтобы созданная мной еда была отражением всего этого. Да, так можно почувствовать себя ранимым и уязвимым, но если я хочу преуспеть в своем деле, то должна научиться обнажать свою душу перед незнакомыми людьми. Уязвимость — это не слабость, а сила. Самое прекрасное заключается в том, что, позволив себе открыться, вы вдохновите других последовать вашему примеру. То же самое можно сказать о моде: Коко Шанель позволила себе быть ранимой, чтобы проявить всю свою креативность. Меня это просто поражает.

Вне зависимости от того, что происходит вокруг, в наших силах смотреть на все это с позитивом. Даже оказавшись в безвыходной ситуации, вы должны помнить, что всегда есть свет в конце тоннеля.