В 1897 году Жанна Ланвен родила первого ребенка, Маргарет, — материнство оказалось поворотным моментом в ее дизайнерской карьере. Дочь стала для нее настоящим вдохновением — Жанна лично шила одежду для малышки, поэтому гардеробу юной Маргарет завидовали все ее друзья. Вскоре дизайнер увидела в этом возможность для расширения бизнеса. В 1908 году Жанна Ланвен в дополнение к производству шляп запустила детскую линию одежды. Позже прибавились мужская и женская. Так появился модный Дом Lanvin.
Новаторство и безграничное воображение, присущее основательнице бренда, для креативного директора Lanvin Бруно Сиалелли стали отправной точкой в создании коллекции весна-лето 2020. Дизайнер назвал ее Slumberland («Страна снов»). «Я посвятил ее свободе мечтать», — поясняет Сиалелли, возглавивший Lanvin в январе 2019 года после того, как ушел с поста креативного директора мужской линейки Loewe. «Коллекция получилась довольно фантастической, нереальной».
Бренду уже давно не хватает фантазийности — после ухода Альбера Эльбаза в 2015 году у креативного руля французского модного Дома со 130-летней историей сменилось несколько дизайнеров. Сиалелли стал четвертым. Vogue встретился с креативным директором Lanvin перед показом, чтобы узнать, как дизайнер планирует возрождать традиции Жанны Ланвен.
Это ваш второй сезон в качестве креативного директора Lanvin. Как вам удается следовать ценностям модного Дома, при этом оставаясь верным своей эстетике?
Очевидно, что эта роль для меня до сих пор новая. Я человек интуиции. Мне было важно найти в ДНК Дома то, что отражало бы мою личность. Полагаю, многие думают, что у Lanvin очень жесткая философия, но это совсем не так. Все дело в бесконечной истории бренда. После Жанны Ланвен над коллекциями работало очень много дизайнеров: от Жюля-Франсуа Крея (главный дизайнер, 1963–1983) до Лукаса Оссендрейвера (директор мужской линии, 2004–2018) и Альбера Эльбаза (креативный директор, 2001–2015). И каждый привнес в бренд что-то свое, поэтому теперь у меня много возможностей. Lanvin не ассоциируется с определенными тканями и знаковыми вещами, как например Chanel с его знаменитым твидом. Здесь, скорее, все дело в эмоциях. И свое творчество я больше всего отождествляю с ностальгией по детству.
Что в истории Жанны Ланвен вас вдохновляет особенно?
Когда я пришел в Lanvin, я внимательно изучал историю Дома. Жанна Ланвен в самом начале своей карьеры просто создавала красивую одежду для своей дочери. И это очень важная часть архива, которая с тех пор не исследовалась ни одним дизайнером. Эта история меня очень тронула.
Мне 31, и я отношусь к поколению тех, кто рос без цифровых технологий, и скука толкала нас к творчеству. У меня очень романтизированные воспоминания о детстве — ремесла, книги, которые я читал, игры, в которые играл. Все это стало частью шоу. Коллекцию было решено показывать в саду Музея на набережной Бранли. Гости слушали музыку через наушники, как я в свои детские годы слушал аудиокниги.
В коллекции прослеживаются необычные принты и силуэты, какая история за ними стоит?
Чтобы разобраться в архивах, я проводил много времени в магазинах комиксов и галереях. Там я вспомнил о «Маленьком Немо в Сламберленде» — истории, опубликованной в New-York Tribune в начале XX века. Там повествуется о маленьком мальчике, который видит удивительные сны, а в конце всегда просыпается в своей комнате. Нам было разрешено использовать комикс в качестве принта, поэтому мы играли с масштабом, печатали рисунок на разных тканях, включая шелк, люрекс и плиссе. Как я уже сказал, коллекция называется Slumberland («Страна снов»), поэтому парки выглядят так, словно их сделали из полосатой простыни, а куртки О-силуэта напоминают одеяла.
Есть и еще одна история, которая меня вдохновила. Изучая архив, я узнал, что Жанна была большой путешественницей. Она ездила одна в такие страны, как Египет, и закупала украшения и ткани, например мукеш. Сейчас это очень редкая техника вышивания — в итоге мы нашли мастерскую в Индии, в которой работает около 25 женщин — они виртуозно владеют этой техникой. Мастерицы помогали нам создать пять платьев, которые мы назвали «платьями купальщиц». На них в целом ушло более 15 тысяч часов работы. Благодаря особенности вышивки, ткань красиво драпируется и не стесняет движения, как это обычно бывает. В качестве лейтмотива я взял силуэт брюк, которые нашел в антикварном магазине. Они были созданы Жюлем-Франсуа Креем для Lanvin как раз в тот период истории Дома, который часто упускают из виду.
Некоторые аксессуары похожи на сокровища. Как они создавались?
Опять же меня вдохновили поездки Жанны в Египет. Например, несколько пар обуви — это переосмысленные золотые сандалии египетской королевы, которые есть в коллекции Метрополитен-музея. Металлическая ручка одной из сумочек, выполненная в форме дикой кошки, сделана по мотивам рукоятки каминной кочерги, которую Жанна создала вместе с дизайнером мебели Арман-Альбером Рато. К слову, он же помогал Жанне Ланвен с интерьером ее квартиры в Париже.
Вы показываете мужскую и женскую коллекции совместно. Что за этим стоит?
Совместное шоу — это вовсе не заявление о гендерной флюидности. Жанна была первым парижским дизайнером, которая запустила линию мужской одежды made-to-measure (1926 год). Объединение двух показов, на мой взгляд, это то, что бы сделала Жанна.
Подпишитесь и станьте на шаг ближе к профессионалам мира моды.
Фото: Jamie Stoker